По высокогорной Абхазии

вернуться | обсудить на гостевой

Широко раскинулись известняковые массивы абхазских гор. Поднимаются в синеву небес причудливые скалистые вершины, оставляя далеко внизу лесистые склоны. Узкие тропы ведут вдоль осыпей и скал к перевалам. На каждом шагу смельчака подстерегает здесь опасность - лави­ны, обрывы и густые туманы, ливни с градом и снегом и безводие, изнуряющая жара и внезапный пронизываю­щий холодом порыв ветра, неожиданная встреча с медве­дем или случайно потревоженная гадюка...

Среди разнообразных и интересных легенд, которые можно услышать из уст народных сказителей Абхазии, особое место занимает предание об апанах - мифическом племени карликов, некогда- якобы заселявшем этот край и оставившем после себя в альпийской зоне абхазских гор лишь развалины каменных жилищ и оград - ацангуары (от абхазского «ацан» - карлик и «гуара» - ограда, забор). Давайте послушаем, что же рассказы­вает об этих постройках народное предание.

«Некогда в этих оградах жили карлики, принадлежав­шие к племени Ацан. Тогда на земле было еще то бла­женное время, когда не существовало ни ветра, ни холо­да, ни дождя, ни снега, ни даже различия между днем и ночью. Солнце вечно сияло на безоблачном небе, а ацанам не было вовсе холодно на этих высотах, которые теперь доступны для жительства лишь в течение трех летних месяцев. Ацаны беззаботно жили здесь со своими стадами, которые паслись на сочной траве нагорных лу­гов, возле прохладных ручьев, бежавших из подземных источников. Питались ацаны исключительно молочными продуктами и мясом коз; мясо ели сырым, так как употребления огня не знали. Ацаны были очень нечести­вый народ, который совершенно не хотел признавать су­ществование Бога. И вот Бог, разгневавшись на них за их неверие, задумал наказать их. Однажды кто-то из ацанов заметил, что у козла, стоявшего неподалеку на скале, стала пошевеливаться борода, и вслед за этим ацаны почувствовали новое для них ощущение холода. Это был ветер, который послал в первый раз Бог на землю, чтобы наказать нечестивых ацанов. Ветер на­гнал черные тучи, которые закрыли от ацанов солнце, и вскоре с неба начали падать белые хлопья ваты, ко­торые и покрыли всю землю. Вслед затем Бог послал с неба огонь, который воспламенил вату и сжег аца­нов...».

У истоков изучения «оград карликов» был известный русский ботаник Н. М. Альбов, который в 1892 году записал приведенную легенду, а сами постройки трезво сопоставил с деятельностью древних пастухов. В 20-х годах нынешнего столетия археолог М. М. Иващенко вы­сказал мнение, что «ограды карликов» - это памятник культового назначения. Сославшись на античного авто­ра Нимфодора Сиракузского, который утверждал, что «колхи более всего почитают небо и землю», М. М. Ива­щенко предположил, что ограды эти символизируют солн­це, а горы, где они возводились, - небо. Инженер-дорож­ник Н. И. Квезерели-Копадзе рассматривал эти памятники как снегозащитные сооружения вдоль перевальных путей античной эпохи, возведенные гениохами, - племенами, населявшими в этот период территорию Абхазии. Тот же исследователь не исключал, впрочем, возможности использования «оград карликов» и в качестве военно-оборонительных сооружений. Этнограф Ц. Н. Бжания предполагал, что эти постройки возводились абхазским населением горных ущелий в раннем средневековье. В ра­ботах профессора Ш. Д. Инал-ипа эти постройки также связываются с деятельностью древних пастухов, однако он относит начальный этап их строительства к более глубокой древности и предполагает, что в то время, впол­не вероятно, Абхазию населяли и какие-то низкорослые племена, наподобие пигмеев в Африке.

Свои выводы все перечисленные исследователи строили исходя из поверхностного осмотра отдельных памятников. Первые же археологические раскопки, начатые Ю.Н. Вороновым в 1970 году, показали, что ни бытующие в народе легенды, ни приведенные высказывания ученых не раскрывают по-настоящему значения этих построек. Ежегодно осуществляемые исследования позволили выя­вить и обмерить на обширной территории в несколько тысяч квадратных километров около 500 таких «оград карликов».

Трудны пути к альпийским лугам Абхазии. Часто не менее дня уходит на то, чтобы из зноя субтропиков через густой лес, по тенистым ущельям и крутым скалистым гребням, перейти в царство прохладных травянистых вы­сот. Гигантские пихты остаются позади, кругом панора­мы хребтов и вершин с пятнами белых снегов, вдали мор­ские дали, смыкающиеся с небом, а под ногами узенькая извилистая тропинка, которая уходит то вверх, то вниз, куда-то в сторону, неизбежно приводя к роднику, вблизи которого обычно виден и балаган - деревянный пасту­шеский домик с навесом. Гостеприимные пастухи вынесут вам кружку мацони, кислого молока, и кружок сулугуни, замечательного горного сыра, и, конечно, расскажут, где здесь красивое озеро, где интересная пещера, а где «ограда карликов». Впрочем, и пастухи-абхазы, иногда рассказав легенду о карликах либо выслушав ее от гос­тей, тут же с веселой ухмылкой добавят: «Никакие это были не карлики, здесь просто раньше тоже пастухи жили».

Основные группы ацангуар - сохраним за ними это название - расположены по верховьям рек и у пере­вальных путей. Непременным условием их появления была близость воды и леса, а также необходимых строи­тельных материалов. Наиболее значительные комплексы построек обычно возводились вдоль края естественных скоплений и нагромождений крупных и мелких обломков скал, скапливающихся вдоль хребтов под крутыми скло­нами и обрывами. Основой каждого такого комплекса является жилое каменное сооружение - «дом пастуха», представлявшее собой прямоугольное помещение с по­лезной площадью от 8 до 20 - 25 квадратных метров со стенами толщиной до 1,5 - 2 метров и высотой до 1,5 мет­ров, с узким входом, перекрытое в древ­ности двускатной или односкатной кровлей. «Дом пасту­ха» может стоять одиноко, но его чаще окружают раз­личные служебные постройки и загоны, занимающие иногда значительную площадь - до 1500 - 2000 квадрат­ных метров. В отдельных случаях ацангуары образуют целый поселок - «город карликов», как его называют в народе.

При постройках жилых помещений применялась клад­ка насухо - крупные обломки шли в облицовку, более мелкие образовывали толщу стены. Внутри жилища стены обычно строго вертикальны, снаружи они для устойчи­вости довольно резко расширяются к цоколю. Отборным камнем выкладывались входы в жилища. Фундаменты в ацангуарах отсутствуют, кладка стен начиналась прямо от земли.

Стены хозяйственных пристроек, предназначавшихся для хранения продуктов и инвентаря и для содержания молодняка, сооружались обычно менее тщательно из мелких обломков, в то время как ограды для скота пред­ставляли собой ряды больших обломков, достигавших иногда 1,5 - 2-метровой высоты, что придает этим по­стройкам очень архаичный, суровый, действительно ле­гендарный облик. Посетим некоторые из этих интерес­ных памятников и посмотрим, чем они отличаются друг от друга.

Со стороны села Аибга из глубокого ущелья реки Псоу лесовозные дороги через густые леса выводят к зеленым, удивительно сочным лугам хребта Ахаг. Здесь в вер­ховьях реки Беш, вдоль подошвы огромной осыпи из кам­ней и мелких скал, протянулась линия развалин жилых, хозяйственных и заградительных построек. Стены их кое-где сохранились на высоту до двух метров. В одном месте нависла огромная глыба скалы, которую древние пастухи использовали под жилье, возведя каменные сте­ны по контуру защищенного сверху пространства. А ря­дом видны две глыбы, которые, столкнувшись вершина­ми, образовали глубокую нишу. И здесь тоже поработали древние строители, возведя дополнительную стену с узким входным проемом.

От высокогорного курорта Ауадхара - удобная шести­километровая тропа сначала через лес, а затем по аль­пийскому лугу приводит к одному из красивейших вы­сокогорных водоемов Абхазии - озеру Мзи. В нескольких сотнях метров восточнее озера, на обширной террасе, у основания опускающегося по склонам естественного нагромождения скал и осыпей, расположен один из круп­нейших в Абхазии «городов карликов». Более десятка каменных жилищ соединены здесь между собой сетью оград, иногда образующих террасы по склону. Общая длина всех стен поселения - до двух километров. Жи­лые здания сложены из крупных обломков камня на­сухо. В помещения ведут узкие входные проемы. Из­нутри у входа располагалось кострище, глубже у стен были деревянные нары, где ночевали пастухи. В одном из жилищ, в щелях между камнями, образовавшими вход, были обнаружены застрявшие там наконечники стрел. По виду и месту нахождения этих стрел можно сказать, что приблизительно в IX веке жилище подверглось на­падению и обстрелу. Это столкновение, возможно, было вызвано тем, что хозяин жилища подозревался в угоне скота соседней пастушеской общины, представители которой затем явились сюда для восстановления справедли­вости.

Еще один интересный «городок карликов» расположен на выжженных солнцем склонах горного массива Рихва. Путь туда ведет от шоссе, соединяющего Рицу с Ауадхарой, сначала по лесовозной дороге, а затем по крутой тропе вдоль ручья, где буйные заросли папоротника и тучи комаров долго преследуют путника. Особенностью древних жилых построек Рихвы является массивность стен, достигающих толщины 2 - 2,5 метра. Узкие входные проемы в них оформлялись огромными поставленными вертикально плитами, достигавшими высоты 1,5 - 1,8 мет­ра. Жилые здания окружены сетью оград, ярусами опус­кающихся по склонам.

Раскопки в ацангуарах выявили, что толщина культур­ных отложений внутри жилых помещений не превышает 15 - 20 сантиметров. По многочисленным керамическим фрагментам можно судить об ассортименте посуды, кото­рой пользовались древние пастухи. Это пифосы (круп­ные хозяйственные сосуды), одноручные кувшины, миски, кухонные горшки различных размеров. Особенное распро­странение в горной зоне имела так называемая «скотовод­ческая» посуда, которая изготовлялась из глины с при­месями (толченый известняк, раковины, мелко нарезан­ная солома и т. д.), выгоравшими при обжиге. При этом стенки сосудов становились пористыми, что вызывало повышенную испаряемость их содержимого и тем самым способствовало длительному хранению молочных продук­тов. Все перечисленные формы изделий были широко рас­пространены на территории Абхазии в раннем средневе­ковье (VI - Х вв.) На ту же общую дату указывают и найденные в ацангуарах железные ножи, наконечники стрел, кресала для высекания огня, гвозди и другие на­ходки, а по выявленным здесь костям удалось восста­новить состав стад, которые перегонялись в ту пору ле­том из долин в горы, - это коровы, козы, бараны, лоша­ди, то есть все то, что и сейчас образует культурную фауну абхазских высокогорий.

Большое число монументальных высокогорных пасту­шеских сооружений, подобных которым на Западном Кавказе не возводилось вплоть до начала текущего столе­тия, отражает важный переломный этап в общественно-экономическом развитии местного населения. Утвержде­ние новой, более прогрессивной специализации хозяйства входило в комплекс важнейших предпосылок, обеспечив­ших возникновение и расцвет первого на этой территории государства - Абхазского царства VIII - Х веков, созданного на основе княжества абазгов (VI - VIII вв.), ко времени которого и относятся древнейшие из извест­ных «оград карликов». Затем центр государственности переместился на восток. Абхазия превратилась в провин­цию Грузинского государства. Это повлекло за собой упадок местного отгонного скотоводства. В XII - XV ве­ках народные представления о многочисленных построй­ках в высокогорьях Абхазии как о жилищах пастухов были полностью изжиты, а взамен создан миф о карли­ках, занимавшихся строительством оград.

Теснейшим образом с раннесредневековыми пастуше­скими поселениями связано укрепленное городище в вы­сокогорном селе Псху, куда до недавнего времени можно было попасть лишь вертолетом либо по многочисленным тропам через перевалы; теперь туда построено шоссе со стороны Ауадхары. На этом городище когда-то зимовали пастухи, которые летом занимали ацангуары на склонах окрестных гор.

Развалины крепости находятся на оконечности высоко­го мыса, огороженное стенами пространство представляет собой ровную площадь размером до полутора гектаров, покры­тую густым буковым лесом. Стены, хорошо сохранив­шиеся с севера, востока и запада, возведены из мест­ного камня панцирной кладкой на прочном известковом растворе. Ворота шириной до 1,4 метра имели снизу ка­менный порог на уровне выступающего цоколя стены и охранялись сторожевой башней. В восточной части двора видны развалины ряда сооружений, среди которых отме­тим храм, стены которого возведены из камня и кирпича, а кровля, судя по разбросанным вокруг обломкам, имела черепичное покрытие. Множество черепков больших и малых кувшинов, мисок, горшков, полностью совпадаю­щих по форме и орнаментации с посудой в ацангуарах, а также фрагменты изделий из камня, металлические шлаки, бусы, кости животных покрывают поверхность почвы внутри крепостных стен, свидетельствуя об ин­тенсивной жизни поселения в VIII - Х веках.

С юга над Псху нависает гора Серебряная, за которой тянутся гребни Бзыбского хребта. На склонах также ле­жит большое число древних пастушеских построек. Но, пожалуй, наиболее интересны здесь несколько средне­вековых жертвенников-святилищ, расположенных вбли­зи перевалов.

В языческих верованиях средневековых абхазов вид­ное место занимал культ горных духов, от которых, как полагали, в значительной мере зависели безопасность, благополучие и удача пастухов, охотников и путников в горах. Местом обитания этих духов считались высокие труднодоступные вершины. И в тех местах, где опасности горного путешествия были особенно реальны, возникали жертвенники, где путники старались умилостивить гор­ных духов, призвать их к себе на помощь. Проходя мимо этих священных мест, они должны были совершить здесь жертвоприношение, оставить какую-нибудь личную вещь. Так возник и замечательный средневековый жерт­венник на вершине горы Напра (2300 м над уровнем мо­ря), расположенной в западной части Бзыбского хребта.

На Западном Кавказе первым такие памятники упоми­нает в своих воспоминаниях русский офицер Ф. Ф. Торнау (Торнов), который в 30-х годах XIX века видел на одном из западно-кавказских перевалов (Капшистра) скалу, посвященную духам гор. К ее вершине, увенчан­ной небольшой, в несколько квадратных метров, пло­щадкой, вели ступени, высеченные в граните. Посреди площадки находилось котлообразное углубление, до по­ловины заполненное древними монетами, ржавыми же­лезными наконечниками стрел, кинжалами, пистолетны­ми стволами, пулями, женскими застежками и кольцами. Абхазы-проводники принесли здесь в жертву горным ду­хам нож, огниво и несколько пуль, а Ф. Ф. Торнау вы­нужден был бросить туда несколько бронзовых мо­нет.

Н. М. Альбов упоминает три таких жертвенника на пе­ревалах Дзина, Химса и Ачавчар. «Жертвенники эти, - писал он, - состоят из - нескольких сложенных в виде четырехугольника камней. Сюда каждый переваливаю­щий через хребет обязан положить какое-нибудь при­ношение Духу Гор, который иначе пошлет ему на доро­ге туман или снежную вьюгу. Приношения эти бывают самого разнообразного характера. Обыкновенно кладут пули, деньги, какое-нибудь ненужное оружие, женщины - пуговицы, ножницы, лоскутки... Никто из спутников не смеет присвоить себе какую-либо из находящихся на жерт­веннике вещей под страхом неминуемого наказания свы­ше. Описываемые жертвенники принадлежат, очевидно, глубокой древности, так как на некоторых из них в гру­де накопившихся веками приношений находятся между прочим железные наконечники стрел и копий...».

Подобные жертвенники, называемые абхазами «места, где лежат стрелы», известны и в других пунктах абхаз­ских высокогорий (ущелье реки Бзыби, урочище Хабью и др.), а также в Верхней Сванетии.

В августе 1975 года В. Б. Левинтас, С. 3. Лакоба и Ю.Н. Воронов совершили трудное восхождение на вер­шину Напра и произвели там детальное исследование жертвенника, представляющего собой прямоугольное двойное помещение, стены которого возведены насухо из обломков известняка на высоту до полутора метров и в ширину до одного метра. По своей планировке па­мятник не отличается от обычных ацангуар, но все внутреннее пространство его основного помещения оказалось заполнен­ным многочисленными железными наконечниками стрел, образовавшими слой толщиной до 40 сантиметров. В сплош­ном навале этих наконечников изредка попадались се­ребряные средневековые монеты, железные кресты, сердоликовые бусы, жертвенные глиняные сосуды, кости животных и другие вещи.

Общее число железных наконечников стрел, собран­ных в течение столетий в Напринском святилище, пре­вышает 15 тысяч экземпляров. Целую армию можно бы­ло бы снабдить колчанами, наполненными этими стре­лами. Все наконечники имеют черешок для насадки на деревянное древко и по форме пера разделяются на пло­ские и граненые. Стрелы с узким массивным граненым острием предназначались для пробивания кольчуг и брони, широкоперые же плоские наконечники использо­вались против незащищенного противника. Среди послед­них, в зависимости от их функционального назначения и времени использования, выделяются многие разновид­ности - ромбические, секторовидные, лопаточковидные, тупоугольные, листовидные, которые в своем большин­стве появились в Восточной Европе вместе с татаро-монгольскими ордами хана Батыя в первой половине XIII века. Наиболее крупные использовались для стрельбы по коням врага.

В жертвеннике довольно много было и двурогих на­конечников, употреблявшихся обычно в охоте на птиц, но встречавшихся и в колчанах воинов. Один наконечник имел специальное полое утолщение с отверстиями - на лету стрела с таким приспособлением со свистом рас­секала воздух, пела. Сюда же относятся несколько кони­ческих наконечников стрел, изготовленных из отростков оленьих рогов, использовавшихся в XI - XIV веках для охоты на лазящего по деревьям пушного зверя, и встав­ные костяные ушки стрел, орнаментированные кру­жочками.

Лук и стрелы играли огромную роль в военном и хо­зяйственном быту абхазов до XIX столетия. В средневе­ковых источниках многократно упоминаются абхазские лучники. В одной грузинской редакции иранского любовно-рыцарского романа XI века «Висрамиани» сказано о красоте ресниц героини следующее: «Ее ресницы искусству пользоваться луком и стрелою научились у абхазов».

Генуэзец Георгий Интериано в начале XVI века, опи­сывая быт и нравы черкесов - северных соседей аб­хазов, - писал: «Каждый день они сами делают свои стрелы, даже когда сидят на лошади, и в целом мире нет таких стрел, которые хватали бы так далеко и имели бы столь закаленное острие». Еще в первой половине XIX столетия у горцев Западного Кавказа лук непременно входил в состав тех предметов, которые обычно давали в качестве выкупа за жену. А в начале XX столетия абхазы использовали лук и стрелы при ловле форели в горных реках.

В жертвеннике на горе Напра было найдено около де­сятка грубо обработанных железных крестов, имеющих округлые расширения на трех коротких концах, а чет­вертый, нижний конец представляет собой острие, пред­назначенное для насадки на деревянное древко. Такие кресты стояли обычно в священных рощах, считав­шихся у абхазов неприкосновенными и заменявших им храмы.

Такое смешение древних языческих и христианских ве­рований было характерно для народов Западного Кавка­за особенно в позднем средневековье. Известный путеше­ственник второй половины XVIII столетия Яков Рейнеггс сообщал, что «в первых числах мая месяца абхазы соби­рались в густом и мрачном священном лесу, деревья ко­торого считались неприкосновенными из боязни оскор­бить высшее существо. В этой роще, около большого же­лезного креста, жили пустынники, собиравшие с народа значительные пожертвования за молитвы свои о здравии и преуспевании дел и предприятий приносителей. Все приходившие в рощу приносили с собой деревянные кресты, которые ставились потом повсюду, где была зелень, и знакомые, встречаясь в лесу, обменивались эти­ми крестами в знак дружбы».

Древние жертвователи оставили на Напре более двух десятков серебряных монет. Абсолютное их большинство относится к местным подражаниям монете, чеканившей­ся в Трапезундской империи в XIII - XIV веках. На них хорошо сохранились изображения трапезундских царей и покровителя этой империи - Святого Евгения, над­писи, различные знаки, в том числе шестиконечная звез­да - «печать Соломона».

Очень интересна глиняная посуда, найденная в жерт­веннике, - обломки кувшинов с росписью красной крас­кой, миски и особенно миниатюрные сосудики, предна­значавшиеся для какой-то жертвенной пищи, доставлен­ной сюда когда-то для задабривания горных духов. А сер­доликовые и пастовые бусы, найденные здесь же, го­ворят, что в числе посетителей жертвенника в то время были и женщины. Все найденные здесь кости животных оказались принадлежащими козлятам - их приносили в жертву древние пастухи.

Материалы из Напринского жертвенника говорят о том, что духи гор занимали видное место в языческом пан­теоне абхазов в средние века (XI - XV вв.) Внешне со­храняя верность христианству и используя его атрибу­ты (кресты и др.), древние абхазы сразу же, как только вступали на горную тропу, стремились наладить добрые отношения со своими горными языческими божествами путем обильных жертвоприношений, с помощью которых, как им казалось, могли добиться безопасности в горах, успехов в охоте, приплода в своих стадах.