Очередной отрывок из повести «Неизменчивость статуса, неизменчивость привычек, неизменчивость генов»

Очередной отрывок из повести «Неизменчивость статуса, неизменчивость привычек, неизменчивость генов»

«Сколько глухому не кричи на ухо даже в рупор, он все равно не услышит; сколько дурака не учи, даже в 10-ой школе, он умней не станет; сколько козел не будет пить родниковую воду, даже из Бзыби, человеком не станет; сколько мужика не учи восточным ученьям и не вешай на него черные пояса, все равно он будет простым и вонючим, как валенок»

Ишьяс Блямба «Статус, как и мозги –вещи устойчивые»

... В очередной раз, следуя законам природы, бурно вступала в свои права, часть года, называемая, странным словом-Весна. Как и было велено, Создателем, набухали почки у дубов и некоторые органы чувств у кошек. Но амеба нам тоже велела делиться, но не всякий гражданин обосновавший у себя статус, хотел им делиться. Но все же, расцветали цветы, готовые принять в свое лоно труженников меда-пчел, расцветали и туристические агенты, направляющие бойко в лоно новоафонской пещеры первых туристов.Солнце светило с каждым днем все жарче, но по ночам еще было холодно, так что и без календаря было ясно, что это весна, а не какая-либо другая часть года.
Государственная граница Апсны, как и мягко говоря, национальные особенности характера ее жителей были надежно заперты на замок, и если для того, чтобы открыть превый замок нужно съездить в Москву и смазать замок, то для второго-хоть к самому Господу езжай и сколько не смазывай-для мыслей там туговато, не влазят, заразы.

... И вот, очередной весенний день кончил, кончил как и подобает дню, свое двеннадцатичасовье и был заменен на очередную весеннюю ночь. Установилась молчаливая тишина покоя, изредка нарушаемая лишь жалобными криками грациозных кефалей. Как всегда, перепархивал козодой. Было настолько мучительно тихо, что было слышно, как подброшенные весной цикады оглашали своим цоканьем дубовый лес. Шумно стукая своими крыльями о ночную тишину воздуха, красиво парили летучие мыши и другие птицы, которым не надо было даже напрягать свои ультразвуковые части ушей, чтобы услышать в этом девственном чреве тишины, шевеленья крыльев жертвенных насекомых. Где-то в деревне крикливо орал петух и ему эхом вторили шакалы. То там, то здесь позвякивали колокольчики. Боясь разбудить шум, медленно двигалась живая государственная граница –река Псоу, неся свои прозрачные воды высоко в горы, орошая по пути дубовые рощи. Луна, одеялом своего света, как плащем, пробивалась сквозь прозрачную гладь воды, пестревшую розовыми точками барабулек . На дне тяжело вздыхая лежала камбала, утомленная изнурительной дневной многовековой работой. Пчелы, посапывая и облизываясь от вкусного дубового меда, готовились к дневному облету. Временами раздавался агональный стон мухи пойманной прожорливой паучьей семьей...
... В тишине, послышался шепот и две тени слившись в одну вышли из-под тени раскидистого дуба и было непонятно, где дуб , а где человек.
-Обара, любимая, я принес тебе твои любимые цветы, еле дождался пока Нуца уснет, но по-моему, она что-то подозревает, нам надо быть осторожнее. Я не могу жить без тебя. Я купил в Сочи калготки «Пентхауз» и хочу, чтобы ты их одела прямо здесь, при свете луны..... ЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭ, что ты делаешь. Дорогая...

Ее глаза жадно загорелись и выхватив ртом пачку колготок, она стала медленно жевать, ласково покручивая хвостиком и произнося МЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭ, МЭЭЭЭЭЭЭ,МЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭ...... Не исповедимы пути........

наверх